Decolonising Decolonisation

Деколонизация стала сегодня популярным словом. И как часто бывает с такой популярностью, это понятие стало проникать в разные риторические сферы, захватывать их, стало использоваться разными акторами и в разных контекстах, часто вытесняя какие-то другие слова, например антиколониализм, и превращаясь в неопределённый символ, смысл которого не всегда угадывается. Наступил, кажется, момент, когда стало трудно разобраться с тем, что имеется в виду под «деколонизацией», что именно, какой режим, институты и иерархии, именуется «колонизацией» (или «колониализмом»), и что именно, какие действия, практики и политики, подразумевается под его де-конструированием, и кто, собственно говоря, является субъектом того и другого. Приходится, как это сделал Паоло Сартори, классифицировать разные деколонизации[i], каждая из которых имеет свой особый смысл. Эта размытость понятия стала очень удобной для разного рода манипуляций с ним, в том числе в пользу тех, кто занимает властные позиции, можно даже сказать, что само понятие «деколонизация» часто оказывается инструментом очередной колонизации. Исходя из этого я предлагаю рассмотреть необходимость деколонизации самого понятия «деколонизация», обратить внимание на те новые иерархии и способы подчинения, которые оно создаёт.

Деколонизация по-российски

В целом ряде последних высказываний российского президента Владимира Путина и его ближайший соратников зазвучала тема колониализма. Официальный Кремль решил вернуться к советской характеристике США и всего «запада» как колониальных держав, которые порабощают весь остальной мир, в том числе стремятся сделать нынешнюю Россию своей колонией. Во время подписания 30 сентября 2022 года договора о включении в состав России новых, отобранных у Украины, территорий отсылки к колониализму стали едва ли не главным содержанием приветственной речи Путина. Он даже высказал гордость за то, что «в XX веке именно наша страна возглавила антиколониальное движение»[ii]. Спустя неделю на встрече с «историками и представителями традиционных религий» российский президент поддержал идею научного руководителя Института всеобщей истории академика Александра Чубарьяна, который пообещал написать «историю колониализма: как вообще возникли колониальные державы, как империи, как это было»[iii].

В этих официальных речах не звучало понятие «деколонизация», оно ещё не вошло в официальную риторику и своими феминистскими, антирасистскими, ЛГБТ-акцентированными коннотациями смущает консервативных, апеллирующих к православию и «традиционным ценностям», идеологов. В такой деколонизации им видятся «экстремальные, уродливые формы» и «кризис библейских ценностей»[iv].

Впрочем, кажется, что официозное присвоение Кремлём понятия деколонизации – это только вопрос времени и специального задания для пропаганды: во всяком случае в медиасфере сторонники путинского режима стали активно писать о необходимости «деколонизации Америки», имея в виду темы мирового господства, угнетения индейцев и афроамериканцев. Как уже пишет новостной сайт, который курируется спонсором кремлёвских троллей и «частной армии» Евгений Пригожин, «Когда мир вынудит Запад провести деколонизацию и каким образом это можно сделать? Сможет ли Северная Ирландия, Шотландия, Каталония или Корсика сбросить оковы захватчиков, попирающих право местного населения на самоопределение? Сможет ли сейчас Аргентина выиграть войну у Великобритании за свои Мальвинские острова? На каком основании Британия депортирует беженцев в Руанду? Насколько обоснованы претензии Великобритании на Арктику и Антарктиду? Когда Запад вернет бывшим колониям награбленные у них активы? Когда Израиль вернет захваченные у Сирии и палестинцев территории? Вернется ли Техас в Мексику? Выплатит ли Великобритания компенсации потомкам погибших от голода в Индии и ли от Опиумной войны в Китае? Расплатятся ли США за Вьетнам?»[v].

Что важно отметить, в этом формирующемся деколониальном взгляде на «запад» идеологи нынешнего Кремля отказываются видеть какой-либо колониализм в самой России, и в советском формате, и даже в формате Российской империи. Путин регулярно описывает Россию как особую «цивилизацию» и особый, со своим «культурным кодом», «русский мир», в котором не было и нет места принуждению и эксплуатации, где разные народы и культуры всегда жили и живут в гармонии. Как выразился на встрече с президентом руководитель Федерального агентства по делам национальностей, бывший офицер ФСБ Игорь Баринов, «мы никогда не были колониальной державой и формировались на совершенно других принципах и по другим принципам жили»[vi].

Иными словами, в воображении кремлёвской пропаганды деколонизации заслуживает не вообще любой (пост)колониальный строй, а исключительно «западный» колониализм. И наоборот, любые попытки в странах и регионах, которые были когда-то республиками СССР и окраинами Российской империи, говорить о российском колониализме расцениваются как враждебная русофобия и результат «западного» влияния. Нынешний Кремль воспроизводит старое российское переживание своей вторичности по отношению к «западу», прочитывая её как собственную зависимость, но это переживание в итоге превращается в колониальную политику по отношению к собственным окраинам и соседним небольшим странам.

Деколонизация «по-западному»

В ноябре 2022 года, по окончании очередной конференции базирующаяся в США Ассоциация славистских, восточноевропейских и евразийских исследований, ведущее академическое объединение в изучении постсоветских обществ, объявила о том, что темой следующей встречи станет деколонизация В заявлении Ассоциации объяснялось: «Russia’s full-scale invasion of Ukraine has led to widespread calls for the reassessment and transformation of Russo-centric relationships of power and hierarchy both in the region and in how we study it»[vii]. В этом утверждении я вижу две проблемы: кто такие «мы», те, кому предлагается трансформировать «руссоцентричные отношений власти», и кто должен стать бенефициаром этой трансформации.

Кажется, что в этом призыве к деколонизации речь скорее идёт не об изменении глобальной иерархии, в которой угнетаемые группы на «евразийском пространстве» получат больше голосов в сообществе славистов, а о перераспределении приоритетов специализаций внутри американского академического мира. В своём эссе Danielle Ross раскрывает этот призыв к деколонизации постсоветских исследований. Она справедливо говорит, что «not only was Central Eurasia a colonized space in the Russian empire and, potentially, the Soviet Union, but Central Eurasian studies as it had evolved by the 1990s constituted a colonized field». Из этого следует необходимость сделать изучение Российской империи и СССР более внимательным к разнообразию групп и регионов, которые жили на этой территории, увидеть эти регионы, в частности Центральную Евразию, как самостоятельное академическое поле, а также обратить более пристальное внимание на нерусские источники, услышать, что думали и как описывали себя различные группы[viii]. При этом авторка приводит впечатляющий, из более чем 60 наименований, список публикаций, которые помещают её понимание деколонизации в нынешний академический контекст. Какой же это контекст? Все ссылки, за исключением только одной немецкоязычной работы, даны на английском языке, а авторы почти исключительно американские и европейские. В этом списке нет ни одного исследования на языках самой Центральной Евразии (даже если не считать русский язык), и встречаются единичные упоминания публикаций на английском языке выходцев из Центральной Евразии.

Таким образом понятая и продвигаемая деколонизация выглядит как дискуссия о внутри-«западной» иерархии дисциплин, например о том, оставить ли изучение (финансирование и экспертизу) Кавказа и Центральной Азии в рамках славистских, с советологическим прошлым, исследований или переместить их в исследования ислама, Ближнего и Среднего Востока, или же попытаться создать/укрепить отдельную региональную специальность по Центральной Евразии. Во всех трёх случаях те, кого исследуют, сохраняют свой маргинальный статус в «западном» дисциплинарном разделении, а кроме того могут быть допущены в глобальную академию, только порвав с советской и своей местной академической традицией и освоив «западный» научный язык. Сам по себе сдвиг акцентов с русских регионов на нерусские – в Украину, на Кавказ и в Центральную Азию, и с русскоязычных источников на источники с другими языками не меняет общую иерархию, в которой голос учёных этих регионов не слышим и не значим для «западной» академии. Такая деколонизация, приходящая с «запада» на место России, всё равно остаётся внешним по отношению к этим странам и регионам академическим языком. 

Деколонизацияпо-евразийски

Преподающая в Назарбаев университете Caress Schenk пишет о двойной деколонизации, «both from the hegemonic frames imposed by Russian imperial and Soviet knowledge production and from the dominance of Western theories and “international” conventions that continue to edge out local voices and epistemologies»[ix]. Если условный «запад» и Россия признают эту несправедливость, то угнетённые и отодвинутые раньше от глобальной трибуны локальные голоса получат возможность высказаться и быть услышанным. Однако и в этом случае возникает вопрос, а кто (за)говорит от имени (де)колонизируемых? Являются ли те же воспитанники построенного по американским лекалам престижного казахстанского университета той средой, которая принесёт наконец последовательную деколонизацию?

Российская филологиня и поэтесса Егана Джаббарова в 2021 году посвятила своё эссе «практическому руководству по деколонизации». Пафос её предложений сводится к возвращению «альтернативных источников знания: литература национальных писателей, местные активистские сообщества, сами жители и представители культур», альтернативных, как она подчёркивает, «западным» университетам и «не отягощённых западными теориями». «Рецепт, рассказанный бабушкой, молитва, разученная в семье, национальные танцы, песни, сказки, прочитанные в детстве, - пишет она, - ничем не хуже научной статьи»[x]. Хотя понятие «запада» в этих рассуждениях не расшифровывается, но из написанного ясно, что российские университеты входят в это число, то есть авторка радикально противопоставляет свой взгляд и российской, и «западной» академической гегемонии. При этом сама Егана Джаббарова (или Джаббарлы) закончила филологический факультет Уральского университета в Екатеринбурге, защитила российскую кандидатскую диссертацию и теперь, как утверждает её страница в фб, является assistant professor в National Chengchi University на Тайване. Само небольшое публицистическое эссе на русском языке на популярном российском сайте написано не в виде сказки и содержит ссылки к академическим англоязычным и русскоязычным текстам. Создаётся впечатление, что авторка так же далека от азербайджанской и мусульманской культуры и общества, с которыми связана, по её словам, происхождением, как и её обобщённые «западные» оппоненты-колонизаторы, говорит она не языком подчинённых, а то ли российским, то ли «западным» языком, внутри которого же чувствует свою маргинальность.

Этот случай даёт типичный и узнаваемый пример той траектории деколонизации, которую повторяют многие учёные и люди других творческих профессий, выступающие от имени самих угнетённых. Проблема такой деколонизации, однако, в том, что она по-прежнему так или иначе вписана в контекст, который ею же определяется как (пост)колониальный. Она опирается на авторитет и легитимность внешнего академического (художественного и любого другого) языка, она стремится занять респектабельное место внутри внешне созданной институциональной иерархии, она построена целиком на взгляде извне, поэтому даже риторическое противопоставление этому взгляду его же и оформляет как значимую точку отсчёта. Отсюда не может не возникнуть подозрение, что в такой своей версии деколонизация – это способ входа всё в тот же «западный» или «русский» миры, а может быть уже и «китайский», если там сделают эту концепцию легальной, и способ получить статус монопольного эксперта, цензора и посредника как для внешней, так и для своей местной аудитории. Будет ли подобная монополизация действительно освобождением от несправедливого распределения научных ресурсов/ бонусов и совершается ли такого рода деколонизация в интересах всех групп местного общества, не появляются ли при этом свои молчащие меньшинства, свои зависимые и подчинённые новому модному языку – эти вопросы вовсе не лишены логики и легитимности.

Деколонизация деколонизации

Тот факт, что идея деколонизации присваивается тем или иным образом разными акторами для решения конкретных – политических, институциональных, карьерных – задач и в результате создаёт новые иерархии вместо старых, всё-таки не означает, на мой взгляд, её бесполезности и вредности, о которой пишет Alexander Morrison[xi]. Эта идея призывает нас не забывать многие, давно сформулированные, академические правила, которые хотя и не назывались «деколонизацией», но содержали в себе деколонизационный потенциал. Сторонников и противников деколонизации вполне может объединять, если не терминологически, то практически, общий пафос, включающий равноправный диалог разных научных школ и дисциплин, расширение круга источников и усиление внимания к разнообразию контекстов, к преодолению любого центризма – русс-, европо- или нового (евр)азиа-. Но не только в этом позиции сторон сближаются. Критика «западного», российского или национального/местного знания, их отдельных направлений и претензий, необязательно должна предполагать полное взаимное уничтожение и игнорирование, а может рассматриваться как вполне необходимый по академическим стандартам анализ условий производства знания, его ограничений, белых пятен, перекосов и ошибочных интерпретаций. Общая логика деколонизации, если видеть в ней последовательный анализ любых, без исключений, иерархий и контекстов, влияющих на знание, может быть обращена и к тем разным проектам, которые апеллируют к деколонизации. В этом смысле те, кто провозглашает деколонизацию, сами не должны быть свободны от деколонизирующего взгляда.

[i] Sartori, Paolo. What do we talk about when we talk about ‘decolonizing Russian history’? / https://www.oeaw.ac.at/sice/sice-blog/what-do-we-talk-about-when-we-talk-about-decolonizing-russian-history

[ii] Подписание договоров о принятии ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в состав России / http://kremlin.ru/events/president/news/69465

[iii] Встреча с историками и представителями традиционных религий России / http://kremlin.ru/events/president/news/69781

[iv] Александр Чубарьян: Европа и США ущемляют не только отдельного человека, но и целые народы. Это было немыслимо даже во времена холодной войны / https://rg.ru/2022/10/12/istoriia-bez-sovesti-fejk.html

[v] Когда и как мир вынудит Запад провести деколонизацию, обсудят в «Патриоте» / https://riafan.ru/23512269-kogda_i_kak_mir_vinudit_zapad_provesti_dekolonizatsiyu_obsudyat_v_patriote

[vi] Встреча с руководителем Федерального агентства по делам национальностей Игорем Бариновым / http://kremlin.ru/events/president/news/69223

[vii] 2003 ASEEES Convention theme / https://www.aseees.org/convention/2023-aseees-convention-theme?fbclid=IwAR2AVVW8pZhMoJwBSnjxVukxl-jfIzHLW0Kk6tJCkkbLwQgynVC3oZ-QZmk

[viii] Ross, Danielle. What does a decolonized field look like and how do we get there? / https://www.oeaw.ac.at/sice/sice-blog/what-does-a-decolonized-field-look-like-and-how-do-we-get-there

[ix] Schenk, Caress. Doubly De-Colonizing the Syllabus / https://issuu.com/aseees/docs/2022_sep_newsnet_final/s/16954801

[x] Джаббарова, Егана. С любовью и без канона. Практическое руководство по деколонизации / https://knife.media/practical-decolonisation/

[xi] Morrison, Alexander. After the war: Central Asia without Russia / https://www.oeaw.ac.at/sice/sice-blog/after-the-war-central-asia-without-russia